Хоца   Намсараев   и   Степан   Сарыг-оол...

На первый взгляд такое сравнение может показаться не вполне правомерным.

X. Намсараев - представитель относительно развитой литературы, с богатыми традициями не только устно-поэтического творчества, но и восточной (монгольской) классической литературы. Его творчество формировалось в атмосфере острой борьбы народно-демократического и буржуазно-националистического течения бурятской просветительной идеологии.

А его младший собрат по перу С. Сарыг-оол - представитель литературы сравнительно молодой, развивающейся в иных конкретно-исторических условиях.

В  силу  исторических  условий   (Тува   на протяжении   нескольких   столетий   находилась под игом монгольских и маньчжурских поработителей)   тувинский   народ   на   несколько   веков   был   оторван    от   развития родственных ему народов Саяно-Алтайского региона   и   Забайкалья,   которые   издавна находились   под   покровительством   России. Присоединение Тувы к России в 1914 году, развитие   под   непосредственным   влиянием идей  Великого Октября  (национально-освободительная   революция    1921    г.,   период ТHP, вступление в  1944  г. в состав Советского   Союза)   сыграли   неоценимую   роль в приобщении тувинцев к прогрессу.

Выходцы из народа X. Намсараев и С. Сарыг-оол рано испытали горечь социальной несправедливости. Люди почти одного поколения, они стояли у колыбели своих родных литератур. В творчестве этого революционного поколения писателей отразились история и судьбы народа, основные вехи становления и формирования реализма в бурятской и тувинской литературах. Творчество С. Сарыг-оола, как и творчество X. Намсараева, многогранно. Писатель внес свой большой вклад в дело собирания и публикации духовных сокровищ, произведений фольклора, в создание письменной литературы, искусства и культуры тувинского народа. Творчество его отразило характерные черты становления, развития тувинской литературы: от первых декларационных стихов и пьес-агиток до сегодняшних зрелых поэм и драм, от первых очерков и рассказов до современных повестей и романов. Во всех произведениях писателя ощутима сквозная, свойственная его творчеству, идейно-тематическая направленность - изображение народной жизни в переломный период ее истории и особый, отмечаемый исследователями, стиль — «песенная поэтичность и психологическая конкретность» (М. Хадаханэ).

Главной отличительной чертой творчества С. Сарыг-оола является народность, корни которой лежат в органической связи писателя с родным фольклором. Фольклоризм С. Сарыг-оола слит с его мировоззрением, объясняется верностью писателя народным идеалам.

Истоки творчества С. Сарыг-оола и X. Намсараева поразительно схожи. И это не случайность, а закономерность.

Фольклорные интересы С. Сарыг-оола формировались его поэтическим окружением, складывались в раннем детстве: мать была известной певицей, отец и дядья по отцу — сказителями.

Значительное влияние на формирование эпических начал в творчестве С. Сарыг-оола оказали сказители Тюлюш Баазанай и его ученики «чечены» (красноречивые) Когел, Ак-Хойлен. Т. Баазанай — один из известнейших сказителей Тувы. Он создатель своеобразной школы сказителей с исключительно широким, разнообразным репертуаром и устоявшимися неповторимыми исполнительскими традициями. Репертуар его насчитывает более 90 богатырских сказаний и сказок. Это «Кангывай-Мерген», «Хан-Хюлюк», «Ачытты-Кезер-Мерген» и т. д. Вдохновенное, высокое искусство Т. Баазаная привило С. Сарыг-оолу любовь, знание, уважение к устному народному творчеству.

Эти же чистые неиссякаемые родники духовной культуры народа питают творчество X. Намсараева. У истоков дарований X. Намсараева стояли бабушка Бадма, сказители Жамбал Цыбиков, Дондок Самбилов, Цэвэн Батуев и другие. Впоследствии X. Намсараев записывает улигеры (например, «Аламжи-Мерген», «Сагаадай-Мерген» и т. д.), занимается их литературно-поэтической  обработкой   и  публикацией.

Характерен и другой факт. X. Намсараев и С. Сарыг-оол были не только собирателями фольклора, но и его исполнителями. Исполнительское мастерство X. Намсараева характеризует исследователь А. Соктоев. Он отмечает, что писатель «...заучивал наизусть древние улигеры и рассказывал их своим слушателям как настоящий сказитель».

Таким образом, начало творческого пути X. Намсараева и С. Сарыг-оола подтверждает общую закономерность: письменная литература начинается с обращения к произведениям устно-поэтического, коллективного творчества. Эстетика литературного творчества развивалась во взаимодействии с фольклорной. Фольклорные материалы, собранные ими, дополняют известные труды В. Радлова, Н. Катанова, М. Хангалова — одних из первых научных работников, способствовавших созданию и организации научных учреждений, — и представляют большую научную и художественную ценность. Проникновение в дух идей и образов народной литературы было первой школой приобщения писателей к высокому искусству слова.

Нельзя забывать о воздействии на творчество X. Намсараева и С. Сарыг-оола образов старой литературной классики Востока, в частности, монгольской народной литературы. Через монгольскую литературу в Бурятию и Туву проникли и распространились индийско-тибетские памятники.

Старомонгольская письменность была знакома и С. Сарыг-оолу. Вероятно, это познакомило его с эпическими текстами бурят-монгольского фольклора, бытовавшими тогда в Туве. Были популярны письменные тексты сказаний из «Гэсэриады», «Хан-Харангуя», сборников «Море притч», «Игра разума».

Форма бытования образцов монгольской литературы в Туве была, однако, несколько иной, чем в Бурятии. Старомонгольская письменность, распространенная в дореволюционной Туве еще с 13-го века, находила применение, как и в Бурятии, только в религиозно-духовной деятельности и делопроизводстве, и то в сравнительно небольших масштабах. Была она основана на монгольском языке, в корне отличающемся от тувинского, который относится совершенно к другой языковой (тюркской) группе. Естественно, такая письменность не могла служить прочной основой для развития художественного творчества тувинцев. Духовная жизнь, словесно-художественное творчество народа сосредотачивались в устном эпосе. О памятниках монгольской классической литературы как таковой народ имел отрывочное представление, они были в основном известны в устном бытовании. В формировании творчества С. Сарыг-оола традиции старой монгольской письменности не сыграли столь заметной роли, как это мы наблюдаем в произведениях X. Намсараева.

Великое революционирующее,  всеопределяющее  значение  для   формирования  социально-философского мировоззрения, идейно-творческой   позиции   X.   Намсараева и С.   Сарыг-оола   имело   их   приобщение к великой русской  культуре,  к ее  традициям.

В 1930 году X. Намсараев побывал в Москве, встретился с А. М. Горьким. С. Сарыг-оол в 1930-33 годы учится в Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ).

Под воздействием русской литературы X. Намсараев и С. Сарыг-оол совершили подвиг, открытие в своих национальных литературах. Они создали рассказы, в которых впервые показывают простого человека, мир его чувств, переживаний. В более поздних рассказах из цикла «Так было» X. Намсараев воспевает творческую энергию народа, его созидательную активность. Становление С. Сарыг-оола совпадает с началом деятельности X. Намсараева. Герои ранних произведений тувинского писателя «Тот же Маскажик», «Подарок» - трудовой народ. Оптимизм, светлая вера в народ, избранный им путь, радостное восприятие мира, бытия, характерные образы: неунывающие герои-сиротки, веселые чудаки в тувинских и бурятских сказках - пронизывают первые реалистические рассказы писателей, составляют их стержневую силу.

X. Намсараев и С. Сарыг-оол впервые обращают внимание на непримиримость социальных противоречий. Цикл рассказов «Так было» (по мотивам бурятских сказок) X. Намсараева, рассказы-сказки «Чудесное дерево Агар-Сандан», «Богатырь светлой мудрости» С. Сарыг-оола отличаются острой социальной направленностью. Два противоположных мира описывают писатели - мир бедных и богатых, старую беспросветную жизнь народа и новую, светлую.

Новаторство X. Намсараева и С. Сарыг-оола в том, что они создают совершенно новую концепцию мира и человека, концепцию социальную, историческую.

Ранние произведения X. Намсараева и С. Сарыг-оола свидетельствуют об огромных переменах в мировоззрении бурятского и тувинского народов, совершивших скачок от фольклорно-эпического мышления к новому реалистическому сознанию.

Наблюдаются попытки соединить традиционные принципы художественного анализа с новыми литературными. Элементы пейзажных и портретных зарисовок, лирические отступления, описания внутреннего мира героя - все эти компоненты современной литературной поэтики чередуются с фольклорными образами. Широко использованы приемы народно-эпического повествования: олицетворение, диалог, зачин, противопоставление сильных противников.

Категории времени, пространства, движения в ранних произведениях X. Намсараева и С. Сарыг-оола тесно связаны с фольклором. С. Сарыг-оол в своем рассказе-сказке «Чудесное дерево Агар-Сандан» пытается конкретизировать время - не далекое прошлое, как в народном эпосе «Это было раньше ранних времен, древнее прежних времен, хвост верблюда тогда достигал земли, а рога горного козла упирались тогда в небеса», а близкое прошлое. Вот пример: «Это было тогда, когда хищные звери лишились прав есть мясо, когда вырывались клыки львов и тигров, когда на земле справедливая власть устанавливалась, время менялось, религия отступала». Устойчивая форма «абсолютного прошлого» в бурятском эпосе («Это было в те времена, когда деревья были еще кусточками», «Изюбриха первая была еще козленком», «Ангара-река ручейком текла», «Байкал-озеро лужей пребывало» и т. д.) в рассказах X. Намсараева сохраняется в предельно сжатом виде: «В прошлое старое время, в дни осенние это было» и т. д.

Обращаясь к жгучим проблемам современности, X. Намсараев и С. Сарыг-оол совершают труднейший шаг в переосмыслении категории времени. Действие и пространство реалистическое, конкретное.

По способу типизации, по манере повествования и по образному построению поэтического языка оба писателя в своих ранних произведениях близки к народным сказителям. Однако принципиальное значение для развития реализма имеет такое новаторское стремление писателей, как конкретизация действительности, соблюдение жизненной достоверности и введение новых композиционных приемов.

Зрелые произведения - «На утренней заре» X. Намсараева и «Повесть о светлом мальчике» С. Сарыг-оола по своей форме и художественной концепции являются произведениями типичными, закономерными, как бы соединяющими черты народного эпоса и художественной литературы.

В этих произведениях художественно воспроизводится путь молодого человека, разрывающего путы патриархально-родовых отношений и вступающего на путь активной борьбы за дело народной революции. Постепенно расширяются географические и событийные границы произведений X. Намсараева и С. Сарыг-оола. Писатели добиваются целостного воссоздания образа исторической эпохи. И эта характерная для фольклора устремленность к масштабному, целостному, философскому охвату всей народной жизни придает их произведениям широкую эпичность.

Фольклоризм этих, романов ярко выразился и в самом выборе героя из демократических низов, из наиболее обездоленной, забитой, униженной части трудовых масс. Правда, отсутствие отрицательных качеств и противоречий в характере Цыремпила и Ангыр-оола придают этим образам некоторую прямолинейность, однозначность, свойственную фольклорным персонажам.

Большое художественное достоинство новой реалистической литературы - изображение  внутреннего   мира  героев,  постижение эволюции классовой и национальной  психологии людей.

Однако средства создания образов у X. Намсараева  и   С. Сарыг-оола   во  многом традиционны. Классовая и социальная характеристика героев у обоих писателей часто передается через внешнее описание героев, их одежду и т. д.

Писатели уделяют много внимания описанию быта, обычаев. Например, С. Сарыг-оол широко включает в свое произведение такие древние обычаи, как проведение народных празднеств (национальная борьба-хуреш, скачки, шагаа) или проведение свадьбы и т. д. Намсараев также дает живописные описания традиционных церемоний.

В критической литературе сложилась определенная традиция негативного подхода к этнографизму, бытоописательству. И это правильно. Она связана с борьбой против идеализации народной жизни, либерально-буржуазных и националистических тенденций в литературе. Вместе с тем совершенно очевидно, что не может быть огульного отношения к этнографизму, осуждение этнографизма во всех случаях и без всяких оговорок. Несомненно, этнографизм играл и играет в определенных литературах важную роль. Особенно на стадии их становления.

В использовании описательного элемента литературоведы предостерегают писателей от двух крайностей. Одна из них - чрезмерное увлечение всякого рода описаниями экзотических реалий, обычаев и т. д., а другая - модернизация или полное игнорирование конкретных примет прошлого.

Реалии быта и обычаев, описанные писателями старшего поколения, несут более сложную содержательную формообразующую функцию. Они ценны своей конкретностью и достоверностью. Использование этнографизмов в молодых литературах является переходным звеном от конкретного историзма к художественному. Из элементов этнографизма и фольклоризма начинает формироваться в этих литературах понятие среды, человеческий характер действует уже в конкретных условиях. Характер человека во взаимодействии с внешним миром в отличие от статистических образов фольклорных героев усложняется, становится подвижным, гибким. Появляется в литературе новая категория - литературный психологизм, в корне отличающийся от абстрактного, канонизированного, этикетного фольклорного психологизма.

Главы из «Повести о светлом мальчике», в которых описываются болезнь я смерть матери Ангыр-оола, обряд шаманского камлания, похорон, поминок, проникнуты большим психологизмом. Этнографические описания создают определенную среду, в которой действуют герои. Это способствует раскрытию внутреннего мира Ангыр-оола. Изображение церемонии сватания, проведения бурятской свадьбы в романе «На утренней заре» также служит фоном для психологической характеристики героев.

Таким образом, в романах X. Намсараева и С. Сарыг-оола принципы художественного анализа усложняются - появляется тенденция преодоления статистического принципа в изображения характеров, стремление к литературному психологизму. Авторы переходят от стихийных форм историзма к осознанному.

Дальнейшее углубление принципа историзма можно наблюдать в последующих крупномасштабных произведениях бурятской и тувинской литератур. Традиции эпического повествования, заложенные в произведениях писателей-первооткрывателей, обогащают и развивают в своем творчестве писатели нашего поколения.

В 60—70-е годы в бурятской и тувинской литературах развивается жанр романа-эпопеи. Широкую известность в Бурятии и за ее пределами получил роман-эпопея «Похищенное счастье» Д. Батожабая. Большим событием в культурной жизни Тувы стало появление первых двух книг задуманной трилогии «Улуг-Хем неугомонный» К. Кудажи.

Историко-революционный роман «Улуг-Хем неугомонный» - крупномасштабное многоплановое произведение, в котором созданы типичные образы представителей разных классов в эпоху национально-освободительного движения. Роман К. Кудажи своего рода эпос нового времени, в котором воспроизведен обобщенный образ тувинского народа. Частная жизнь героев в романе тесно связана с историей народа.

Более определенно о жанре «Улуг-Хема неугомонного» можно говорить, разумеется, только после выхода его третьей книги. Однако с точки зрения проблемы историзма произведение К. Кудажи представляет именно тот тип романа, который, по определению А. Чичерина, «перерос свои обычные, внутренние и внешние масштабы», т. е. роман-эпопею. Внутренние критерии в определении жанра романа-эпопеи более точно формулирует, в частности, Г. Ломидзе: «Очевидно, вернее говорить о том, что в романе-эпопее обобщенность и конкретность художественного образа не противоречат друг другу. Обобщенность достигается конкретностью, полнотой, многогранностью проявлений, как социальных, так и конкретно-индивидуальных черт образа».

В «Улуг-Хеме неугомонном» в конкретных образах Сулдема, Буяна, Мангыр-Чейзена и других героев созданы именно типичные, обобщенные образы исторической эпохи. Смена поколений в пределах одной семьи (Сулдем-Буян, Мангыр-Чейзен-Чудурукпай) приобретает социальный и исторический смысл. Конкретность изображения героев и событий, как одна из особенностей тувинской исторической прозы, в романе К. Кудажи соединяется с глубоко обобщенным переосмыслением исторического материала.

По  степени   проникновения   в   историческую эпоху, по способу воссоздания художественных образов  романы  «Похищенное счастье»  Д.   Батожабая   и  «Улуг-Хем   неугомонный»    К. Кудажи — произведения, во многом  отличающиеся  друг  от   друга. Но есть в них и общие особенности.

Частные судьбы в «Похищенном счастье» и в «Улуг-Хеме неугомонном» тесно связаны с революционным движением народа. Понимание и обретение путей революционной борьбы показано в этих романа на примере трех поколений одной семьи. Постепенное пробуждение классового самосознания бурят и тувинцев-скотоводов дано на широком историко-социальном фоне.

События в романе К. Кудажи происходят в основном в пределах Тувы и Монголии. В романе Д. Батожабая событийные, географические и временные границы раздвинуты шире. Несмотря на пестроту стран, событий, лиц, композиция романов отличается цельностью. Все сюжетные линии объединены вокруг одной семьи (семья Аламжи и семья Сулдема).

Принципы реалистического   отображения действительности  в «Похищенном счастье»   и  «Улуг-Хеме   неугомонном»  соединяются с традициями фольклорной эстетики.  На роман Д. Батожабая воздействовали также и традиции восточной классической литературы,   говоря о разнообразии художественных   приемов  Д. Батожабая, исследователи  его  творчества отмечают: «Реалистическая достоверность естественно уживается в  трилогии с  патетикой  и романтическими   преувеличениями,  публицистика - с   красочными   бытовыми  зарисовками,   исторические   факты - с   безудержным   полетом   фантазии,   психологический анализ - с авантюрно-приключенческими сюжетными  поворотами».

Изображение стихийных начал революции - общая особенность романов «Похищенное счастье» и «Улуг-Хем неугомонный». Различны пути героев Д. Батожабая и К. Кудажи, которыми приходят они к сознательной борьбе. И кайгалов  К. Кудажи, угоняющих скот у баев, и хунгузов Д. Батожабая, нападающих на богатые караваны, приводит к стихийной борьбе акт возмездия, вызванный отчаянием и протестом против засилья ламаизма и всего феодально-кочевого уклада жизни. Однако в отображении стихийных форм социального протеста у этих писателей есть принципиальная разница.

Воссоздавая смелость и удаль кайгалов, К. Кудажи   стремится   приукрасить  своих любимых  героев.  Его несколько идеализированным  образам   противостоят   глубоко реалистические образы Д.  Батожабая. Автор   «Похищенного   счастья»     показывает своих героев  во всей сложности  и  противоречивости   их   характеров,  со   всеми  их ошибками  и  потерями,  в мучительных поисках   похищенного   счастья.   В  этом   сказалась   глубина   проникновения  Д. Батожабая в изображаемую  эпоху, умение соотнести  реальные   жизненные  обстоятельства с художественным вымыслом.

Все это  доказывает,  что  развитие  историзма, одного из основополагающих принципов метода  социалистического реализма, в молодых литературах, в частности в бурятской и тувинской, тесно связано с фольклорно-эпическими   традициями.   Мы   наблюдаем постепенную эволюцию историзма от эпического, монументального, фольклорного   к  реалистическому,   конкретному, художественному.

Самдан З. Движение историзма // Байкал. – 1980. - №5. – С.139-142